Пушкин и Лермонтов, два гения, две яркие кометы, две личности, которых история не забудет никогда…

Два вещих гения являются мне часто,
Два ярких образа, взлелеянных мечтой,
Два духа родственных, два брата, — два контраста!
Один, как полубог поэзии святой,
Сияет ровною и гордою красотой,
Бесстрастною красой таинственной природы.

Как голубых небес безоблачные своды,
Душа его чиста, прозрачна и ясна,
И звуков сладостных полна,
Полна веселья и свободы.
Когда воздушные персты
Волшебной лиры прикасались,
Во всем навстречу отзывались
Живые струны красоты.

В нем ровно бился пульс вселенной,
Он «раздраженью мысли пленной»,
Недугу скорби мировой,
Был чужд своею вдохновенной,
Уравновешенной душой.

Он все любил любовью равной, —
И ласку девы своенравной,
Порывы чувства и страстей,
И песни родины своей.

Любил и плеск волны студеной,
И бой курантов над Невой,
«У лукоморья дуб зеленый»
И колокольчик под дугой.

И, мнилось, он на все земное
Глядел с небесной высоты,
И точно солнце золотое,
Не различал в своем покое
Различий дольней суеты.

Другой – с мятежною и пламенной душою,
Казалось, был для битв и подвигов рожден,
И между тем, как гость печальных похорон,
Свершал житейский путь, поникнув головою.

В нем чувства бурные боролись без конца,
Его зловещего и смуглого лица
Улыбка едкая почти не покидала,
А сердце нежное любило и страдало,
И ласки жаждало, и жаждало венца…

Он рано жизнь узнал, изведал человека
В глуши родимых сел и во дворцах столиц,
И у подножия Казбека,
Среди воинственных станиц.

И всюду, всюду он дивился, негодуя,
На слепоту людей, на их корыстный гнев,
И на коварство юных дев,
И на отраву поцелуя.

Он сам переболел недугом скорби вечной,
Сомненья пережил и, демоном томим,
В тоске глубоко человечной
Скорбел страданием земным.

И взор его искал, тревожный и глубокий,
Разгадок бытия повсюду и во всем, —
Белел ли парус одинокий
В тумане моря голубом.

Шумела ль перед ним желтеющая нива,
Неслись ли облака жемчужною грядой, —
Он вопрошал судьбу пытливо
О предрешаемом судьбой.

И, с горечью клеймя родное поколенье
За равнодушие к пороку и добру,
Как врач, склонившийся к печальному одру,
Он ждал… он верил в излеченье.

Он ждал, он верил, он любил
Отчизну смелою любовью
И шел, в избытке юных сил,
Навстречу черному злословью, —
И свет его не пощадил…

Как тот поэт, «невольник чести»
Сражен преступною рукой, —
Он, бездыханен, пал на месте
Своей дуэли роковой.

И те, что гения презренной клеветою
Чернили за его правдивые слова,
Когда опальная склонилась голова,
Почтили бренный прах притворною слезою.

И, вот, всего, к чему стремился он душою,
Чего так пламенно при жизни он желал, —
Любви сознательной, сознательных похвал,
И лавров, и цветов, — всего в гробу дождался.
Жестоко злобный рок над нами посмеялся!
Двум вещим гениям утешить нам велел,
Но только голос их пророчески раздался, —
На полуслове оборвался,
В родное небо улетел.
Автор: К.Льдов